четверг, 1 декабря 2016 г.

Юбилейное интервью 1 декабря 2016

Захотелось отметить круглую дату чем-то, и я взяла сама у себя небольшое интервью: о психотерапии и родительстве. Получилось очень лично, но исправлять не буду)

35 
Я никогда не хотела быть психотерапевтом или психологом, ничего не знала об этой профессии. В 2002 году мама предлагала мне параллельно с пятым курсом филфака получить второе высшее психологическое. Сейчас немного жалею, что не согласилась, а тогда отказалась, потому что и так была очень загружена, и вообще на тот момент мне очень надоело учиться «впрок», по принципу «а вдруг пригодится»: были какие-то курсы секретарей-референтов, экскурсоводов (экскурсоводом, правда, я работала несколько лет), музыкальная школа, театральная школа... Ну вот, сейчас бы пригодилось психологическое образование. Может быть, я еще отучусь, но пока в работе с клиентами мне вполне хватает навыков гештальт-терапевта, полученных в МИГИПе, и тех знаний, которые я получала сама, читая самую разную психологическую литературу. Кстати, я не люблю нынешней моды насмехаться над Фрейдом, потому что, на мой взгляд, он совершил величайшее открытие бессознательной области психики, которое большинство из нас еще не оценило по-настоящему.

О психотерапии
В данный момент, как мне кажется, все множество психологических направлений можно условно разделить на «рациональные», «гуманистические» и «директивные». Рациональные (стержнем тут является когнитивная терапия и бихевиоризм) изучают поведение и направлены на коррекцию поведения. Думаю, НЛП тоже близко к этому. Когнитивную терапию считают более эффективной, п.ч. поведение человека быстро меняется под воздействием этих методов. Мне самой когда-то очень помог НЛП-психолог. Директивные методы, где в центре авторитет специалиста, также быстро могут решать проблемы с помощью гипноза и других трансовых техник. Но, как мне кажется, они гораздо меньше подходят, когда речь идет не о том, чтобы побороть страх водить машину, а о человеческих отношениях. Думаю, что каждому клиенту подходит что-то свое. Экстравертным и рациональным людям часто сложно воспринимать гештальт, а директивные методы подходят тем, кто не готов брать много ответственности за изменения и много осмыслять, воспринимать.

Но лично мне, конечно, ближе гуманистическая терапия, где в диалоге с терапевтом человек может познать самого себя и ужаснуться или, наоборот, восхититься, получить новый опыт и измениться. Я не люблю техники, похожие на фокусы, с этой точки зрения не очень жалую и классические эксперименты со стульями, так как мне кажется, что человеческая психика всегда сложнее того, что мы о ней думаем. Поэтому свою задачу как терапевта вижу прежде всего в том, чтобы не мешать человеку проявляться, подталкивать его к этому, наблюдая за тем, как, подобно цветку, раскрывается его душа. Это часто бывает завораживающее зрелище. И бесконечной благодарностью меня наполняет то, что люди готовы этот процесс со мной разделить.

Здесь есть еще такой момент, что в современном мире мы привыкли смотреть на вещи чрезвычайно рационально: вот есть какие-то проблемы, вот, нужно их разрешить, вот, есть соответствующий специалист и техники. Но в настоящей глубокой терапии, меняющей личность, есть элемент таинства, плохо поддающийся анализу. Можно произнести те же самые слова, но с другими людьми они будут звучать по-другому, и ни одна сессия не повторяется, хотя всегда есть нечто универсальное. Мы одновременно похожи друг на друга и вместе с тем у каждого из нас уникальное сознание и уникальный опыт. Если бы не было первого, мы не могли бы воспринимать искусство, потому что оно основано на том, что частный опыт преобразуется в опыт многих, не могли бы общаться и понимать друг друга. Если бы не было второго, мир был бы очень единообразен и не мог меняться. Гештальт одновременно ориентируется на строгие техники, аналитический разбор, вбирая в себя многие достижения психоанализа и клинической психологии, но вместе с тем старается рассматривать каждого клиента как уникального. Жан-Мари Робин считал, что под каждого клиента мы должны изобретать собственную терапию.

Это вечный вопрос, можно ли алгеброй поверить гармонию: есть те, кто отвечает — можно, и для них красота мира в познании (мой муж, к примеру, из этой серии), а есть те, кто всегда ответит «нельзя» - я вот примыкаю ко вторым, хотя очень уважаю и люблю анализ. Но нужно понимать, что все наши попытки описать процесс клиента с точки зрения механизмов сопротивления, ключевой фигуры, потребности в каком-то смысле все равно условны, все многообразие психики человека невозможно уложить ни в одну теорию. Иначе начинается некоторое спекулирование и, скажем так, «шизофреническое» существование, когда человек тебе «Я тебе не доверяю», а ты ему: «Это у тебя проекции».

Само по себе объяснение может быть вообще не нужно, поскольку лечит человека принятие его таким, какой он есть, а не техники сами по себе, техники только помогают раскрыться (я бы даже рискнула и сказала высоким слогом - «исцеляет любовь»).

Конечно, психологи все в какой-то степени деформированы, и я не исключение, но стараюсь работать над собой. Пришла вот в театральную студию в этом году, и привычно включилось мышление: «Так, у этого такая акцентуация, а здесь есть неудовлетворенная потребность в том-то и том-то», но я себя быстро осадила и сказала, что прихожу туда как актриса, а не психолог. И честно стараюсь просто быть собой, а не гештальтистом или диагностом. Иногда я читаю ленту и понимаю, что там одни гештальтисты и ссылаются на себя же. С одной стороны, здорово быть увлеченным чем-то и разделять это с другими, с другой — для меня лично очень ценно общение с обычными, не психологизированными людьми. Необязательно перечитать тонны психологической литературы, чтобы быть счастливым, для этого у каждого есть множество путей. А с другой стороны (я как-то так устроена, что никогда не могу смотреть на вещи однозначно), странно, что дети в школе учат сложнейшие математические формулы, но их не учат каким-то элементарным вещам про собственное устройство, про то, как строить отношения с другими, хотя подростка в 15 лет наверняка больше волнуют любовные дела, чем физика и математика. Впрочем, в школе не учат и многим другим необходимым в жизни вещам: как заработать деньги, как оказать первую медицинскую помощь пострадавшему, как грамотно планировать и достигать целей, и т. п.

О родительстве

Состояние матери для меня довольно естественно. Не могу сказать, что всю жизнь мечтала о детях: больше думала об учебе-карьере. Но когда вышла замуж, детей захотелось почти сразу. Казалось, что все будет в этом смысле очень легко, потому что такая уж порода: моя прабабка родила девять детей, до сознательного возраста дожило семеро. Прабабушка прожила 104 года, моей бабушке, ее младшенькой, сейчас 86 лет, и у нее еще живо несколько старших братьев и сестер, возраст которых уже к столетию приближается. Уж если она родила девятерых, неужели я не рожу? Поэтому рождение безнадежно больного ребенка, да еще путем кесарева сечения, стало для меня шоком. Причем самым большим кошмаром было не само пребывание малышки-дочери в реанимации (она родилась весом 1300 в 36 недель), а отношение врачей и окружающих. Я бы так подробно не рассказывала об этом, если бы не хотела подчеркнуть, что в современном обществе табуированы тема смерти, старения, потери. Услышав о рождении больного ребенка, многие «выкатывали глаза» и старались перевести беседу на другую тему. Я была на тот момент под влиянием такой позитивной психологии, согласно которой, если у тебя правильный настрой, с тобой ничего плохого просто не случится. А если случается — значит, настрой был не тот) Как сказал мне один знакомый тогда: «Подумай, чем ты притянула эту ситуацию». А я ничем не притягивала, просто так произошло — и все. И вторая мысль — если, как говорил Бродский, «подложиться» под трагедию, не сопротивляться ей, то выйдешь потом другим человеком. Так случилось и со мной, потому что рождение и смерть Лизы полностью изменили мое мировоззрение. Тогда мне многие говорили «Все пройдет, забудется», а я не хочу забывать.

Моя память — все, что осталось. И датчики, которые пищали в реанимации, куда я ходила каждый день полтора месяца, и привычный запах дезинфицирующего средства — все помню и никогда не забуду. Мы вообще в этом смысле с мужем «везучие»: у нас все дети побывали в реанимации. К младшему мы уже ходили как к себе домой: а, да, сейчас халат наденем, а где у вас состав-то руки помыть? В этом, конечно, ничего хорошего нет. Но так тоже бывает, и не всегда совпадениям можно найти какую-то причину. Это я для себя открыла не так давно: что многие вещи не объясняются какой-либо теорией, они просто происходят. Как говорила наш тренер Ольга Алеева: «Иногда банан — это просто банан», и если у клиента случился сердечный приступ в кабинете, это еще необязательно означает, что так сопротивление у него работает) Можно, конечно, во всем искать причины и успешно их находить: вот, я влюбилась в этого мужчину, потому что он на папу похож, а вот этот человек меня отталкивает, потому что учительницу школьную напоминает… Это все полезно, конечно, осознавать, но когда-то хочется и жить, не хочется, чтобы жизнь превращалась в череду таких ребусов.

В то же время можно сказать, что я изначально наслаждалась состоянием материнства. Помню, с сыном в слинге гуляла где-то вдоль железной дороги и пела от радости. Когда видишь своего ребенка в первый раз и думаешь: «Ну как я могла сотворить вот это все: эти пальчики крохотные, эти складочки, позевушечки все эти» - невообразимо. Когда ко мне приходили клиентки с запросом «хочу перестать срываться на детей», я искренне сочувствовала, но в глубине души не понимала: ну как на это чудо можно срываться? Когда в три года старшего родился второй, я поняла) Они не спали нормально по ночам, младший поднимался в шесть утра, и оба еще кормились грудью, так что я была в совершенно неадекватном состоянии. Начались вспышки гнева: я бросала вещи, когда выходила из себя, била посуду. Было очень стыдно оттого, что психолог - и такое вот случается. Но в тот момент я поняла, что чудес не бывает, никакая прекрасная терапия и «работа над собой» не заменит семи часов сна. Поэтому очень часто мамам к декретном отпуске нужна прежде всего помощь и общение с другими людьми, переутомление и социальная изоляция — главные негативные факторы, с которыми не все могут справиться.

Родительство сегодня одновременно и более легкая, и более сложная задача, чем раньше. Намного легче ухаживать за детьми, много всяких проектов, объединяющих семьи, создающих специальное пространство для мам и малышей. С другой стороны, это все же свой особый мир, другая тусовка, и женщина с детьми так или иначе выпадает из активной социальной жизни. Недавно услышала простую вроде бы мысль: собственная жизнь и жизнь ребенка идут параллельно, и как-то размышляю об этом до сих пор. Раньше мне казалось, что вот у меня начался очередной проект — дети, и все остальное нужно отодвинуть. И вообще нужно заниматься чем-то одним, если хочешь добиться успеха. Но жизнь идет сейчас, в ней есть разные потребности, и мы постоянно выбираем, какой «отдаться»: отдохнуть, побыть с ребенком, поработать, заняться хобби, побыть с мужем или отказаться от выбора, «потупив» в интернет. Сейчас в моей жизни есть много всего: двое моих мальчишек, гештальт-терапия с клиентами в скайпе, занятия в ярославской театральной студии «Балаган» и немного хобби: вокал, литературное творчество, декорирование, изредка изучение итальянского. Немного читаю и смотрю кино, из последнего хочется отметить роман «Снег» Орхана Памука и «Тринадцатую сказку» Дианы Сеттерфилд, из просмотренного - «Дом странных детей» (Ура, нормальный Бертон вернулся!) Но я все равно недовольна, потому что пока не нашла оптимальный баланс между тем, как «быть с другими и оставаться собой».

Что касается теорий родительства, то из жизни клиентов я вижу, что часто теория «подгоняется» под личностные особенности и психологические травмы. Люди, которым сложно быть в близости с детьми (и вообще с людьми), сложно отдаться чувствам и справляться с ними, любят теории о приучении ребенка «к самостоятельности» и почитывают «Французских детей», которые не плюются едой. А те, у кого сложности с тем, чтобы почувствовать собственные потребности, кто склонен жить жизнью ребенка, часто становятся сторонниками теории привязанности, и тогда уже любое разделение с ребенком воспринимают как трагедию. Потому что, если дети отделятся, тогда маме придется себя в этой жизни куда-то девать, а она не умеет удовлетворять свои потребности и поэтому все время удовлетворяет чужие. Конечно, это не значит, что любое увлечение теорией имеет в основе какие-то личностные проблемы, но важно опираться в первую очередь на себя, а не на «гуру». И на свою любовь к ребенку, потому что и у нас, родителей, есть свои потребности в близости с детьми, в том, чтобы счастливо проводить время с ними, жить с ними вместе, разделяя горести и радости, несмотря на все сложности. У меня точно есть)

О доме
Недавно я посчитала, что в среднем живу в одном месте полтора года последние двадцать лет. Восемь лет прожила в общежитиях. Самая первая комната была 156-я в псковском общежитии на Карла Маркса. До сих пор помню, какая там по утрам выстраивалась очередь в туалет. Что творилось в самих туалетах, лучше не вспоминать. В главном здании МГУ на Воробьевых горах, конечно, было намного лучше: одинокая такая келья-клетушка, санузел делишь с соседом, но все равно было ощущение настоящей приватности. Потом жила у молодого человека, у друзей, потом пошли съемные квартиры… Наш личный с мужем рекорд — три года в одной квартире на Веерной, кстати, в соседнем доме, если не ошибаюсь, купили квартиру убийцы Немцова, там шла вся эта «операция» по подготовке… В Ярославле мы живем два года в квартире, которая тоже нам не принадлежит. Поэтому у меня, с одной стороны, очень сильное всю жизнь желание уюта, какой-то домашности, семейственности (все-таки в 16 лет я покинула отчий дом), а с другой — ужас перед тем, что нужно как-то стать хозяйкой, а навыка такого нет. А вешать шторы и клеить обои, когда неизвестно, может быть, завтра нужно будет чемоданы собирать - зачем? Долгое время мне казалось, что для жизни достаточно одного чемодана, и сейчас лишних вещей я тоже не люблю. Недавно вот думала купить муфту на коляску, чтобы санки детские возить. А потом подумала: ну что она, использоваться будет два месяца в году, а потом лежать где-то пылиться? Обойдусь и без нее. Такой спартанский образ жизни. Сохранилась, например, кофта, которую мне тетя привезла из Италии, когда я была на первом курсе института. И я ее носила с удовольствием до последнего времени, недавно, правда, сослала на дачу. Однако с детьми так, конечно, не проживешь. В последний раз когда мы переезжали, из Москвы в Ярославль — нанимали грузовик)

35 лет

Пару месяцев назад я очень боялась этой даты и много думала о прошлом в связи с ней. Как говорится, экстраверты больше жалеют о том, что они сделали, а интроверты — о том, чего не сделали. Я отношусь ко вторым) Если бы я знала то, что знаю сейчас, пятнадцать лет назад, и можно было вернуться и прожить заново, можно было бы что-то изменить. Тут актуален эпизод из Трассы-60, где героя Майкла Фокса обливает грязью машина, он просит подвернувшегося Гранта «Хочу, чтобы этого не было» - и тот делает так, что машина сбивает его насмерть. Никто не знает, от чего нас уберегают ошибки и неблагоприятные обстоятельства.

 Тем не менее, недавно я пошла на сессию с терапевтом и впервые пережила чувство, что здорова) Большую часть жизни казалось, что со мной что-то не так, надо быть активнее, смелее, привлекательнее, более предприимчивой — но вот сейчас, кажется, настал момент, когда я себя вполне устраиваю настоящей и не хочу улучшать. Хочу улучшать жизнь, но не себя.  

Комментариев нет:

Отправить комментарий