Захотелось отметить круглую дату чем-то, и я взяла сама у себя небольшое интервью: о психотерапии и родительстве. Получилось очень лично, но исправлять не буду)
35
Я никогда не хотела быть психотерапевтом
или психологом, ничего не знала об этой
профессии. В 2002 году мама предлагала
мне параллельно с пятым курсом филфака
получить второе высшее психологическое.
Сейчас немного жалею, что не согласилась,
а тогда отказалась, потому что и так
была очень загружена, и вообще на тот
момент мне очень надоело учиться «впрок»,
по принципу «а вдруг пригодится»: были
какие-то курсы секретарей-референтов,
экскурсоводов (экскурсоводом, правда,
я работала несколько лет), музыкальная
школа, театральная школа... Ну вот, сейчас
бы пригодилось психологическое
образование. Может быть, я еще отучусь,
но пока в работе с клиентами мне вполне
хватает навыков гештальт-терапевта,
полученных в МИГИПе, и тех знаний, которые
я получала сама, читая самую разную
психологическую литературу. Кстати, я
не люблю нынешней моды насмехаться над
Фрейдом, потому что, на мой взгляд, он
совершил величайшее открытие
бессознательной области психики, которое
большинство из нас еще не оценило
по-настоящему.
О психотерапии
В данный момент, как мне кажется, все
множество психологических направлений
можно условно разделить на «рациональные»,
«гуманистические» и «директивные».
Рациональные (стержнем тут является
когнитивная терапия и бихевиоризм)
изучают поведение и направлены на
коррекцию поведения. Думаю, НЛП тоже
близко к этому. Когнитивную терапию
считают более эффективной, п.ч. поведение
человека быстро меняется под воздействием
этих методов. Мне самой когда-то очень
помог НЛП-психолог. Директивные методы,
где в центре авторитет специалиста,
также быстро могут решать проблемы с
помощью гипноза и других трансовых
техник. Но, как мне кажется, они гораздо
меньше подходят, когда речь идет не о
том, чтобы побороть страх водить машину,
а о человеческих отношениях. Думаю, что
каждому клиенту подходит что-то свое.
Экстравертным и рациональным людям
часто сложно воспринимать гештальт, а
директивные методы подходят тем, кто
не готов брать много ответственности
за изменения и много осмыслять,
воспринимать.
Но лично мне, конечно,
ближе гуманистическая терапия, где в
диалоге с терапевтом человек может
познать самого себя и ужаснуться или,
наоборот, восхититься, получить новый
опыт и измениться. Я не люблю техники,
похожие на фокусы, с этой точки зрения
не очень жалую и классические эксперименты
со стульями, так как мне кажется, что
человеческая психика всегда сложнее
того, что мы о ней думаем. Поэтому свою
задачу как терапевта вижу прежде всего
в том, чтобы не мешать человеку проявляться,
подталкивать его к этому, наблюдая за
тем, как, подобно цветку, раскрывается
его душа. Это часто бывает завораживающее
зрелище. И бесконечной благодарностью
меня наполняет то, что люди готовы этот
процесс со мной разделить.
Здесь есть еще такой момент, что в
современном мире мы привыкли смотреть
на вещи чрезвычайно рационально: вот
есть какие-то проблемы, вот, нужно их
разрешить, вот, есть соответствующий
специалист и техники. Но в настоящей
глубокой терапии, меняющей личность,
есть элемент таинства, плохо поддающийся
анализу. Можно произнести те же самые
слова, но с другими людьми они будут
звучать по-другому, и ни одна сессия не
повторяется, хотя всегда есть нечто
универсальное. Мы одновременно похожи
друг на друга и вместе с тем у каждого
из нас уникальное сознание и уникальный
опыт. Если бы не было первого, мы не могли
бы воспринимать искусство, потому что
оно основано на том, что частный опыт
преобразуется в опыт многих, не могли
бы общаться и понимать друг друга. Если
бы не было второго, мир был бы очень
единообразен и не мог меняться. Гештальт
одновременно ориентируется на строгие
техники, аналитический разбор, вбирая
в себя многие достижения психоанализа
и клинической психологии, но вместе с
тем старается рассматривать каждого
клиента как уникального. Жан-Мари Робин
считал, что под каждого клиента мы должны
изобретать собственную терапию.
Это вечный вопрос, можно ли алгеброй
поверить гармонию: есть те, кто отвечает
— можно, и для них красота мира в познании
(мой муж, к примеру, из этой серии), а есть
те, кто всегда ответит «нельзя» - я вот
примыкаю ко вторым, хотя очень уважаю
и люблю анализ. Но нужно понимать, что
все наши попытки описать процесс клиента
с точки зрения механизмов сопротивления,
ключевой фигуры, потребности в каком-то
смысле все равно условны, все многообразие
психики человека невозможно уложить
ни в одну теорию. Иначе начинается
некоторое спекулирование и, скажем так,
«шизофреническое» существование, когда
человек тебе «Я тебе не доверяю», а ты
ему: «Это у тебя проекции».
Само по себе объяснение может быть
вообще не нужно, поскольку лечит человека
принятие его таким, какой он есть, а не
техники сами по себе, техники только
помогают раскрыться (я бы даже рискнула
и сказала высоким слогом - «исцеляет
любовь»).
Конечно, психологи все в какой-то степени
деформированы, и я не исключение, но
стараюсь работать над собой. Пришла вот
в театральную студию в этом году, и
привычно включилось мышление: «Так, у
этого такая акцентуация, а здесь есть
неудовлетворенная потребность в том-то
и том-то», но я себя быстро осадила и
сказала, что прихожу туда как актриса,
а не психолог. И честно стараюсь просто
быть собой, а не гештальтистом или
диагностом. Иногда я читаю ленту и
понимаю, что там одни гештальтисты и
ссылаются на себя же. С одной стороны,
здорово быть увлеченным чем-то и разделять
это с другими, с другой — для меня лично
очень ценно общение с обычными, не
психологизированными людьми. Необязательно
перечитать тонны психологической
литературы, чтобы быть счастливым, для
этого у каждого есть множество путей.
А с другой стороны (я как-то так устроена,
что никогда не могу смотреть на вещи
однозначно), странно, что дети в школе
учат сложнейшие математические формулы,
но их не учат каким-то элементарным
вещам про собственное устройство, про
то, как строить отношения с другими,
хотя подростка в 15 лет наверняка больше
волнуют любовные дела, чем физика и
математика. Впрочем, в школе не учат и
многим другим необходимым в жизни вещам:
как заработать деньги, как оказать
первую медицинскую помощь пострадавшему,
как грамотно планировать и достигать
целей, и т. п.
О родительстве
Состояние матери для меня довольно
естественно. Не могу сказать, что всю
жизнь мечтала о детях: больше думала об
учебе-карьере. Но когда вышла замуж,
детей захотелось почти сразу. Казалось,
что все будет в этом смысле очень легко,
потому что такая уж порода: моя прабабка
родила девять детей, до сознательного
возраста дожило семеро. Прабабушка
прожила 104 года, моей бабушке, ее
младшенькой, сейчас 86 лет, и у нее еще
живо несколько старших братьев и сестер,
возраст которых уже к столетию
приближается. Уж если она родила
девятерых, неужели я не рожу? Поэтому
рождение безнадежно больного ребенка,
да еще путем кесарева сечения, стало
для меня шоком. Причем самым большим
кошмаром было не само пребывание
малышки-дочери в реанимации (она родилась
весом 1300 в 36 недель), а отношение врачей
и окружающих. Я бы так подробно не
рассказывала об этом, если бы не хотела
подчеркнуть, что в современном обществе
табуированы тема смерти, старения,
потери. Услышав о рождении больного
ребенка, многие «выкатывали глаза» и
старались перевести беседу на другую
тему. Я была на тот момент под влиянием
такой позитивной психологии, согласно
которой, если у тебя правильный настрой,
с тобой ничего плохого просто не случится.
А если случается — значит, настрой был
не тот) Как сказал мне один знакомый
тогда: «Подумай, чем ты притянула эту
ситуацию». А я ничем не притягивала,
просто так произошло — и все. И вторая
мысль — если, как говорил Бродский,
«подложиться» под трагедию, не
сопротивляться ей, то выйдешь потом
другим человеком. Так случилось и со
мной, потому что рождение и смерть Лизы
полностью изменили мое мировоззрение.
Тогда мне многие говорили «Все пройдет,
забудется», а я не хочу забывать.
Моя
память — все, что осталось. И датчики,
которые пищали в реанимации, куда я
ходила каждый день полтора месяца, и
привычный запах дезинфицирующего
средства — все помню и никогда не забуду.
Мы вообще в этом смысле с мужем «везучие»:
у нас все дети побывали в реанимации.
К младшему мы уже ходили как к себе
домой: а, да, сейчас халат наденем, а где
у вас состав-то руки помыть? В этом,
конечно, ничего хорошего нет. Но так
тоже бывает, и не всегда совпадениям
можно найти какую-то причину. Это я для
себя открыла не так давно: что многие
вещи не объясняются какой-либо теорией,
они просто происходят. Как говорила наш
тренер Ольга Алеева: «Иногда банан —
это просто банан», и если у клиента
случился сердечный приступ в кабинете,
это еще необязательно означает, что так
сопротивление у него работает) Можно,
конечно, во всем искать причины и успешно
их находить: вот, я влюбилась в этого
мужчину, потому что он на папу похож, а
вот этот человек меня отталкивает,
потому что учительницу школьную
напоминает… Это все полезно, конечно,
осознавать, но когда-то хочется и жить,
не хочется, чтобы жизнь превращалась в
череду таких ребусов.
В то же время можно сказать, что я
изначально наслаждалась состоянием
материнства. Помню, с сыном в слинге
гуляла где-то вдоль железной дороги и
пела от радости. Когда видишь своего
ребенка в первый раз и думаешь: «Ну как
я могла сотворить вот это все: эти
пальчики крохотные, эти складочки,
позевушечки все эти» - невообразимо.
Когда ко мне приходили клиентки с
запросом «хочу перестать срываться на
детей», я искренне сочувствовала, но в
глубине души не понимала: ну как на это
чудо можно срываться? Когда в три года
старшего родился второй, я поняла) Они
не спали нормально по ночам, младший
поднимался в шесть утра, и оба еще
кормились грудью, так что я была в
совершенно неадекватном состоянии.
Начались вспышки гнева: я бросала вещи,
когда выходила из себя, била посуду.
Было очень стыдно оттого, что психолог
- и такое вот случается. Но в тот момент
я поняла, что чудес не бывает, никакая
прекрасная терапия и «работа над собой»
не заменит семи часов сна. Поэтому очень
часто мамам к декретном отпуске нужна
прежде всего помощь и общение с другими
людьми, переутомление и социальная
изоляция — главные негативные факторы,
с которыми не все могут справиться.
Родительство сегодня одновременно и
более легкая, и более сложная задача,
чем раньше. Намного легче ухаживать за
детьми, много всяких проектов, объединяющих
семьи, создающих специальное пространство
для мам и малышей. С другой стороны, это
все же свой особый мир, другая тусовка,
и женщина с детьми так или иначе выпадает
из активной социальной жизни. Недавно
услышала простую вроде бы мысль:
собственная жизнь и жизнь ребенка идут
параллельно, и как-то размышляю об этом
до сих пор. Раньше мне казалось, что вот
у меня начался очередной проект — дети,
и все остальное нужно отодвинуть. И
вообще нужно заниматься чем-то одним,
если хочешь добиться успеха. Но жизнь
идет сейчас, в ней есть разные потребности,
и мы постоянно выбираем, какой «отдаться»:
отдохнуть, побыть с ребенком, поработать,
заняться хобби, побыть с мужем или
отказаться от выбора, «потупив» в
интернет. Сейчас в моей жизни есть много
всего: двое моих мальчишек, гештальт-терапия
с клиентами в скайпе, занятия в ярославской
театральной студии «Балаган» и немного
хобби: вокал, литературное творчество,
декорирование, изредка изучение
итальянского. Немного читаю и смотрю
кино, из последнего хочется отметить
роман «Снег» Орхана Памука и «Тринадцатую
сказку» Дианы Сеттерфилд, из просмотренного
- «Дом странных детей» (Ура, нормальный
Бертон вернулся!) Но я все равно недовольна,
потому что пока не нашла оптимальный
баланс между тем, как «быть с другими и
оставаться собой».
Что касается теорий родительства, то
из жизни клиентов я вижу, что часто
теория «подгоняется» под личностные
особенности и психологические травмы.
Люди, которым сложно быть в близости с
детьми (и вообще с людьми), сложно отдаться
чувствам и справляться с ними, любят
теории о приучении ребенка «к
самостоятельности» и почитывают
«Французских детей», которые не плюются
едой. А те, у кого сложности с тем, чтобы
почувствовать собственные потребности,
кто склонен жить жизнью ребенка, часто
становятся сторонниками теории
привязанности, и тогда уже любое
разделение с ребенком воспринимают как
трагедию. Потому что, если дети отделятся,
тогда маме придется себя в этой жизни
куда-то девать, а она не умеет удовлетворять
свои потребности и поэтому все время
удовлетворяет чужие. Конечно, это не
значит, что любое увлечение теорией
имеет в основе какие-то личностные
проблемы, но важно опираться в первую
очередь на себя, а не на «гуру». И на свою
любовь к ребенку, потому что и у нас,
родителей, есть свои потребности в
близости с детьми, в том, чтобы счастливо
проводить время с ними, жить с ними
вместе, разделяя горести и радости,
несмотря на все сложности. У меня точно
есть)
О доме
Недавно я посчитала, что в среднем живу
в одном месте полтора года последние
двадцать лет. Восемь лет прожила в
общежитиях. Самая первая комната была
156-я в псковском общежитии на Карла
Маркса. До сих пор помню, какая там по
утрам выстраивалась очередь в туалет.
Что творилось в самих туалетах, лучше
не вспоминать. В главном здании МГУ на
Воробьевых горах, конечно, было намного
лучше: одинокая такая келья-клетушка,
санузел делишь с соседом, но все равно
было ощущение настоящей приватности.
Потом жила у молодого человека, у друзей,
потом пошли съемные квартиры… Наш
личный с мужем рекорд — три года в одной
квартире на Веерной, кстати, в соседнем
доме, если не ошибаюсь, купили квартиру
убийцы Немцова, там шла вся эта «операция»
по подготовке… В Ярославле мы живем
два года в квартире, которая тоже нам
не принадлежит. Поэтому у меня, с одной
стороны, очень сильное всю жизнь желание
уюта, какой-то домашности, семейственности
(все-таки в 16 лет я покинула отчий дом),
а с другой — ужас перед тем, что нужно
как-то стать хозяйкой, а навыка такого
нет. А вешать шторы и клеить обои, когда
неизвестно, может быть, завтра нужно
будет чемоданы собирать - зачем? Долгое
время мне казалось, что для жизни
достаточно одного чемодана, и сейчас
лишних вещей я тоже не люблю. Недавно
вот думала купить муфту на коляску,
чтобы санки детские возить. А потом
подумала: ну что она, использоваться
будет два месяца в году, а потом лежать
где-то пылиться? Обойдусь и без нее.
Такой спартанский образ жизни. Сохранилась,
например, кофта, которую мне тетя привезла
из Италии, когда я была на первом курсе
института. И я ее носила с удовольствием
до последнего времени, недавно, правда,
сослала на дачу. Однако с детьми так,
конечно, не проживешь. В последний раз
когда мы переезжали, из Москвы в Ярославль
— нанимали грузовик)
35 лет
Пару месяцев назад я очень боялась этой
даты и много думала о прошлом в связи с
ней. Как говорится, экстраверты больше
жалеют о том, что они сделали, а интроверты
— о том, чего не сделали. Я отношусь ко
вторым) Если бы я знала то, что знаю
сейчас, пятнадцать лет назад, и можно
было вернуться и прожить заново, можно
было бы что-то изменить. Тут актуален
эпизод из Трассы-60, где героя Майкла
Фокса обливает грязью машина, он просит
подвернувшегося Гранта «Хочу, чтобы
этого не было» - и тот делает так, что
машина сбивает его насмерть. Никто не
знает, от чего нас уберегают ошибки и
неблагоприятные обстоятельства.
Тем не менее, недавно я пошла на сессию
с терапевтом и впервые пережила чувство,
что здорова) Большую часть жизни казалось,
что со мной что-то не так, надо быть
активнее, смелее, привлекательнее, более
предприимчивой — но вот сейчас, кажется,
настал момент, когда я себя вполне
устраиваю настоящей и не хочу улучшать.
Хочу улучшать жизнь, но не себя.
